Космический марафон [сборник] - Эрик Френк Рассел

— Я обязательно поговорю об этом с их руководством и непременно обращу их внимание на то, что это бессмысленное столкновение в значительной степени явилось результатом ничем не оправданной враждебности со стороны именно их представителей.

— Совершенно с вами согласен, — с явной издевкой в голосе подхватил Миншул.

— Даже учитывая определенные трудности в достижении взаимопонимания, — продолжал Макналти, — я тем не менее совершенно убежден в том, что мы заслуживаем более уважительного обращения.

— Вы абсолютно правы, — снова поддакнул Миншул. Теперь его тон был торжественно-серьезен, как у председателя на съезде владельцев похоронных контор. — И мы считаем, что оказанный нам прием оставляет желать много лучшего.

— Именно, — одобрил капитан.

— А посему в дальнейшем любые враждебные по отношению к нам действия мы будем рассматривать как достойные всяческого сожаления, — продолжал Миншул с абсолютно серьезной миной.

— Разумеется, — подтвердил Макналти. — Не говоря уже о том, что в подобном случае мы будем вынуждены выпустить кишки всем до единого зеленозадым уродам, населяющим эту вонючую планетку.

— Что? — с ужасом переспросил Макналти, от неожиданности даже сбившись с шага. — Что вы сейчас сказали?

Миншул изобразил на лице самое невинное удивление:

— Я? Ничего, капитан. Я даже рта не раскрыл. Вам, наверное, просто послышалось.

Но что собирался ответить разъяренный капитан, так и осталось тайной, поскольку в этот момент один из зеленых заметил, что тот отстает, и подтолкнул его в спину. Макналти сердито хрюкнул, прибавил шагу и за всю дорогу больше не произнес ни слова.

В конце концов дома под сенью огромных деревьев кончились, и мы вышли на поляну, наверное, раза в два больше той, где совершил посадку «Марафон». Она была почти круглая, совершенно ровная и вся поросла густой изумрудно-зеленой травой. Солнце, висящее у нас над головами, заливало своими бледно-зелеными лучами этот местный амфитеатр, по краям которого толпились молчаливые, чего-то ждущие туземцы: тысячи глаз пристально рассматривали нас.

Наше внимание сразу привлек центр поляны. Там рос самый настоящий монстр из местных деревьев, напоминающий прямо-таки какой-то небоскреб, вроде тех, что строят у нас дома, на Земле. Не знаю, уж какой он был высоты, но могу с уверенностью сказать, что даже мамонтовые деревья Калифорнии показались бы рядом с ним просто тростинками. Ствол его был никак не меньше сорока футов в диаметре, а ветки — невероятно толстыми, хотя и казалось, что чем выше, тем они становятся тоньше. Дерево выглядело столь внушительно, что мы не могли отвести от него глаз. Если эти зеленые зулусы все-таки собирались нас вздернуть, то болтаться нам предстояло высоко. Наши конвульсивно дергающиеся тела на таком дереве казались бы просто мошками, застрявшими где-то между небом и землей.

Видимо, Миншула одолевали те же самые мысли, поскольку я услышал, как он сказал Макналти:

— Похоже на гигантскую новогоднюю елку. А мы, скорее всего, станем на ней украшениями. Возможно, они даже будут тянуть жребий, и счастливчику будет предоставлено право решать, кому висеть на самом верху.

— Не преувеличивайте, — оборвал его Макналти. — Они не посмеют пойти на столь вопиющее нарушение законов.

Как раз в этот момент какой-то здоровенный морщинистый абориген указал на нашего столь оптимистически настроенного капитана, и шестеро дюжих молодцов тут же навалились на него, прервав рассуждения на тему межзвездного права. Выказывая совершеннейшее презрение и полностью игнорируя все те обычаи и правила, которые столь высоко ценила их жертва, они поволокли капитана к грозному дереву.

До этого мы как-то не обращали внимания на разносящийся над поляной приглушенный, но непрекращающийся рокот. Этот странный, не поддающийся определению звук преследовал нас с самого начала, и мы успели привыкнуть к нему, перестали осознавать его постоянное присутствие, подобно тому, как люди в конце концов перестают слышать тиканье домашних часов. Но теперь, возможно потому, что эти ритмичные удары как-то особенно подчеркивали серьезность происходящего, мы снова обратили внимание на эти глухие, но мощные «дроб-дроб-дроб».

В зеленоватом свете местного солнца лицо капитана, который не стал упираться и послушно зашагал вперед, приобрело какой-то призрачный оттенок. Однако он и сейчас держался с присущей ему важностью, а лицо его выражало до смешного непоколебимую уверенность в преимуществах разумных договоренностей. Я никогда не встречал человека с такой по-дурацки неистребимой верой в силу писаных законов. И сейчас, видя, как он величественно шествует вперед, я знал: его поддерживает глубокая убежденность в том, что эти жалкие, ничтожные существа просто не могут сделать ему ничего плохого, не напечатав сначала кучу соответствующих бумажек, а затем не получив на них необходимые подписи и печати. Если уж Макналти и предстояло умереть, то это обязательно должно было произойти с одобрения вышестоящих органов и с соблюдением всех необходимых формальностей.

Когда Макналти и его эскорт прошли уже полпути к дереву, к ним приблизились девять высоких туземцев. Хотя они и были одеты точно так же, как и все остальные их соплеменники, они каким-то неуловимым образом ухитрялись дать понять, что они не имеют ничего общего с толпой. «Шаманы», — решил я.

Шестеро, конвоирующие Макналти, тут же передали его с рук на руки этой девятке и сломя голову бросились к краю поляны, будто вот-вот в ее центре должен появиться сам дьявол. Но никакого дьявола, кроме чудовищного дерева, там не было. Но зная, на что способны и что уже выделывали некоторые представители флоры этого суперзеленого мира, вполне можно было предположить, что это дерево — видимо, прапрадедушка всех здешних деревьев — способно на какое-то из ряда вон выходящее и совсем уж немыслимое злодейство. Насчет этого невообразимого куска древесины сомневаться не приходилось в одном — гамиша у него просто немерено.

Девять «шаманов» быстро раздели Макналти до пояса. Все это время он не переставая что-то им втолковывал, но мы стояли слишком далеко и не слышали, что за убедительную лекцию, на которую его слушатели не обращали ни малейшего внимания, он им читал. Раздев капитана, они снова принялись внимательно изучать его грудь, потом о чем-то посовещались между собой и потащили Макналти еще ближе к дереву. Наш командир, с приличествующим его званию достоинством, упирался. Но туземцы, поняв, что он не хочет идти подобру-поздорову, наплевали на церемонии и, подняв его на руки, понесли вперед. Тут Армстронг, еле сдерживая ярость, сказал:

— Ноги-то у нас свободны, или что? — И тут же мощной подсечкой сбил с ног ближайшего стража.

Но не успели мы последовать его примеру и затеять еще одну бессмысленную потасовку, как наши взгляды вновь обратились наверх. На фоне доносящегося из леса барабанного боя вдруг возник гораздо более громкий, пронзительный, похожий на стон звук, который вскоре превратился во все нарастающий вой. Вой почти сразу перешел в грохот, и мы увидели, как над треклятым деревом пронесся наш серебристый проворный катер. Что-то выпало из брюха пикирующей машины, распахнулось, как зонтик, на мгновение застыло в воздухе и стало медленно опускаться вниз. Парашют! Я даже смог различить фигурку человека, держащегося за стропы, всего за какую-нибудь секунду до того, как его поглотила густая верхушка дерева. Правда, на таком расстоянии я не смог разглядеть, кто же этот нежданный пришелец с небес.

Девятеро" что несли Макналти, бесцеремонно швырнули его на траву и уставились на дерево. Как ни странно, но пришелец с небес поверг туземцев скорее в изумление, чем в ужас. Дерево по-прежнему оставалось неподвижным. И тут вдруг среди верхних веток блеснул тонкий луч, прошел насквозь через основание одной из веток и отделил ее от ствола. Отрубленная ветвь полетела вниз. Тотчас же, наверное, не меньше тысячи похожих на бутоны утолщений, которые до сей поры мирно прятались между листьями, начали набухать, как воздушные шарики, достигли размеров огромных тыкв и стали взрываться с глухими хлопками. При этом из них вырывались облачка какого-то желтоватого тумана, так быстро сливавшегося в огромную тучу, что меньше чем через минуту им оказалось окутано почти все дерево.

Все присутствующие на поляне туземцы вдруг заухали, как стая перепуганных сов, повернулись и бросились бежать. Те девятеро, что занимались Макналти, видимо, тоже сразу забыли, что собирались сделать, и бросились следом за своими сородичами. Не успели они пробежать и десяти шагов, как луч срезал двоих из них, а остальные семеро только прибавили ходу. Макналти остался на месте, безуспешно пытаясь развязать себе руки, а желтый туман тем временем подползал к нему все ближе и ближе.